Лето 529 года н. э.

— Ну и корабль! — воскликнул Велисарий, с носа до кормы оглядывая судно, на котором путешествовала индийская делегация. Полководец явно был поражен. — Да он же по величине даже больше александрийских судов, на которых мы перевозим зерно! Даже «Изиды» 30 !

— Корыто, — сказал Эон. Взгляд молодого принца, точно так же, как и взгляд Велисария, прошелся от носа до кормы, но никакого восхищения в нем не наблюдалось.

Длина корабля составляла почти двести футов, ширина — около сорока пяти. Размеры превышали размеры кораблей, которые когда-либо строили римляне, даже самых крупных, для перевозки зерна, выращенного в Египте, из Александрии в Константинополь и западное Средиземноморье. Самым знаменитым из них считалась упомянутая «Изида».

Подобно тем грузовым судам, у индийского судна было две нижние палубы и одна верхняя. И, как и на грузовых кораблях римлян, на индийском не предусматривались гребцы. Это было парусное судно. Да весла и не помогли бы кораблю с водоизмещением в две тысячи тонн.

На этом сходство заканчивалось. На грузовых римских кораблях устанавливались три мачты. На индийском имелась всего одна, хотя державшийся на ней огромный квадратный парус оказался не единственным. На корме виднелся еще один, небольшой и треугольный. По средиземноморской традиции ют 31 обычно находился на корме, на судне же малва он оказался точно в центре, окружая основание огромной единственной грот-мачты. Для строительства использовалось тиковое дерево, для оснастки — волокно кокосовой пальмы. Средиземноморские же суда строили из кедра или сосны, добавляя в некоторых местах дуб, оснастка обычно изготавливалась из пеньки или льна (хотя египтяне часто использовали папирус, а испанцы предпочитали эспарто).

Кроме этих очевидных различий, Велисарий не мог ничего назвать. Принц Эон, как оказалось, гораздо лучше него разбирался в судах.

— Корыто, — повторил он надменно.

— Очень большое корыто, — весело добавил Усанас. — Непристойно огромное корыто.

— Ну и что? — посмотрел на него Эон. — Размер — еще не все.

Высокий давазз улыбнулся своему подопечному, глядя на него сверху вниз. Под его веселым взглядом принц сжал челюсти.

— Размер — еще не все, — повторил он.

— Конечно, нет! — согласился Гармат. Старый советник улыбнулся. — Я — маленького роста, поэтому соглашаюсь полностью. Однако, опять же как человек маленького роста, я должен сразу же добавить, что всегда считал необходимым принимать размер в расчет. Как ты считаешь, полководец?

Велисарий оторвал взгляд от корабля.

— Э? О, да. Согласен. Хотя, как высокий человек, сталкивался и с обратным.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Гармат.

— В расчет следует принимать и другие факторы, не только размер. Например, я обнаружил, что размер армии не играет такую роль в исходе сражения, как умения и навыки солдат и их командиров.

Принц казался довольным. Усанас тут же вставил:

— Велисарий — великий дипломат!

Эон царственно проигнорировал колкость, глядя на воду. Велисарий хитро улыбнулся.

— А почему ты называешь корабль корытом? — спросил полководец у принца.

Эон посмотрел на него уголком глаза. В его глазах промелькнуло подозрение. Хотя Велисарий обычно и не подшучивал над ним — что послужило одной из причин симпатии, возникшей у принца к византийцу, — тем не менее Эон был еще молод, несколько неуверен в себе и в то же время очень горд.

— Объясни, — попросил полководец.

После секундного колебания Эон пустился в пространное рассуждение о многочисленных недостатках огромного судна и недоработках проектировщиков. Велисарий, мало знавший о кораблестроении и морском деле вообще, тут же потерял нить из-за технических деталей. Он пришел к выводу, что суть недовольства Эона заключается в грубом, недоработанном проекте и топорной постройке — по мнению принца. Более того, им управляют неуклюжие моряки. Велисарий не знал, прав ли Эон. Но на него произвели большое впечатление очевидные познания молодого аксумита в морском деле. Именно этот факт, как ничто раньше, позволил ему понять, с какой серьезностью аксумиты относятся к военно-морскому флоту. Ни один римский или персидский принц не смог бы выдать подобной речи.

Как только Эон закончил перечисление недостатков корабля, Усанас влез с комментариями.

— Аксумиты очень любят похвастаться своими достижениями в морских делах, — сообщил он.

Гармат откашлялся.

— На самом деле я согласен с принцем.

— А арабы еще хуже, — заметил Усанас.

— Ты не согласен? — поинтересовался Велисарий.

Давазз пожал плечами.

— Понятия не имею. Я — охотник из саванны. Стараюсь избегать моря, как и все разумные люди. Лодки, суда — неестественные создания. Но ведь хорошо известно, что аксумиты и арабы считают себя лучшими в мире мореплавателями. — Хитрый взгляд на полководца. — После греков.

— Я не грек, — последовал мгновенный ответ. — Я — фракиец. Но на самом деле я с тобой согласен. Терпеть не могу суда.

— И как ты себя сейчас чувствуешь? — вежливо поинтересовался Гармат.

— Лучше об этом не думать, — ответил Велисарий. — Пожалуйста, продолжай.

Гармат снова откашлялся.

— Ну, может, Эон вкладывает слишком много эмоций…

— Все — чистая правда!

— …но в общем и целом я с ним согласен. Индусы, как тебе известно, не славятся своими морскими достижениями.

— Нет, я не знал об этом.

— А… Ну, это так. Аксумиты и арабы смеются над ними. По крайней мере северными индусами. Некоторые из южных народностей Индии — неплохие мореплаватели — во всех планах, но мы с ними почти не пересекаемся. Они торгуют в основном с Востоком. — Советник погладил бороду. — В некотором роде этот, внешне производящий впечатление, корабль — подтверждение моей точки зрения. Как принц и сказал, спроектирован он грубо. Работа топорная. А вот это как раз является обычным для индусов.

Велисарий еще раз осмотрел корабль.

— Кажется прочно сделанным.

— О, да! В этом-то и суть. Слишком прочно. — Тут Гармат сам пустился в технические рассуждения, из которых Велисарий вынес одну истину: индусы заменяют тонкую искусную работу на грубую мощь. Велисария снова поразили глубокие познания в морском деле, теперь — высокопоставленного аксумита.

— Корыто, — заключил Гармат.

— Поползет, как улитка, — добавил Эон. — И так же неуклюже.

— Огромное, как чудовище, — вставил Усанас. — Переломает и утопит маленькие лодки арабов и аксумитов.

— Чушь! — воскликнул принц.

— Вскоре выясним, — сухо прокомментировал Усанас и показал пальцем в сторону носа судна.

Небольшая группа аксумитов и римлян проследила за его пальцем. Южный берег Аравии казался красным маревом в лучах уходящего солнца. Но на этом фоне появилось множество парусов.

— О, черт побери, — пробормотал Валентин. Пентарх выпрямил спину и расставил ноги на ширину плеч. Потом толкнул Анастасия локтем в бок. Огромный катафракт тут же проснулся — он дремал. — Ну-ка тащи сюда наши причиндалы. И заодно Менандра, — приказал Валентин.

— Парень едва может двигаться, — запротестовал Анастасий. — Он говорит: все уже выблевал. Кажется, кишок не осталось.

— Тащи его сюда! Будет жаловаться, объясни, что означает на самом деле лишиться кишок. И что шанс ему вполне может представиться в самое ближайшее время.

Анастасий удивленно посмотрел на Валентина, потом проследил за направлением его кивка.

— О, черт побери, — пробормотал Анастасий. — Это то, что я думаю?

— Арабские пираты! — воскликнул Усанас. И широко улыбнулся. — Нечего беспокоиться! Очень маленькие суда! Да, их очень много. О, очень-очень-очень много. А на каждом — очень-очень много очень воинственных людей, настроенных сделать гадость. Но, — тут он сделал широкий жест, — как утверждает великий полководец Велисарий, размер армии врага ничего не значит.